Когда случилось петь С. Д. и мне

Комментарий

Выяснение отношение, которому становишься случайным свидетелем, - зрелище, согласитесь, мало привлекательное. Выяснение отношений с человеком умершим бывшей его жены – это кошмар втройне.

Деконструкция, словом. Мы-то думали, Довлатов милейший был человек. Ан нет. Громоздкий, неряшливый. Нелепый хвастун и лентяй. Бабник. Злой нарцисс, невнимательный к ближним, безмерно тщеславный. Людьми манипулировал. И вообще алкоголик. Бездарный. Пустое, короче, место.

Претенциознейшая книга Пекуровской, ироничная до того, что не знаешь уже, куда и деться, воссоздает атмосферу беспрерывной тусовки: все друг друга знают, друг над другом потешаются, пьют-спят-бьют, меняются женщинами, чтобы потом живописать всё это высоким слогом. Привлечение внушительного списка знаменитых имён как участников сего пира духа, пафосные окололитературные разговоры, философские рассуждения обо всем подряд в духе "Если можно говорить о таком явлении, как "литература шестидесятых", прошедшего сквозь смех и слезы столетия…" - текст не вытягивают, а топят ещё глубже, уж больно мудрёны не по-нашему. Одни названия глав чего стоят: "Апокалипсическое пустынножительство", "На исходе пружины автомата", "Стеклянные розы дождя"…

"В какой-то момент Сережа увидел себя комплексующим, несчастным, постаревшим, всеми покинутым, облаченным в потертую солдатскую шинель и всеми презираемым человеком, которого лишили даже университетского диплома", - пишет Пекуровская, завершая грандиозную деконструкцию бывшего супруга. Увидел себя? Не точнее ли: был увиден глазами первой жены?

В "Филиале" Довлатова, посвященном деконструкции самой Аси, пропечаталась фраза, впоследствии ставшая крылатой: "Бывает, ты разговариваешь с женщиной, приводишь красноречивые доводы и убедительные аргументы. А ей не до аргументов. Ей противен сам звук твоего голоса".

По прочтении труда Пекуровской сомнений не остается: бывает. Именно так.